Беседа о конкретных делах: передаче заброшенных федеральных объектов, законах для развития территорий и главном, по мнению сенатора Олега Голова, вызове — воспитании ответственного собственника, который вместе с государством готов вкладываться в свой дом и город.
Олег Евгеньевич Голов
Российский государственный деятель, сенатор Российской Федерации, представитель от законодательного (представительного) органа государственной власти Республики Башкортостан.
Пока мы не изменим самосознание собственника жилья, что это его имущество и он несет за него ответственность, по-другому не получится.
Ответственность должна быть двусторонней. Государство должно выполнять свои задачи, а собственник жилья — свои.
Сенатор от региона — это зачастую лоббист его интересов в федеральном центре. Насколько вам удается совмещать эту роль с необходимостью проводить в жизнь общегосударственную политику? Можете привести пример конкретного закона или решения, когда интересы Башкортостана и федерального центра изначально расходились и вам удалось найти компромисс?
Совет Федерации — это палата регионов. Задача сенатора — быть голосом своего субъекта в федеральном центре, доносить его проблемы и искать для них законодательные решения. Это не лоббизм в чистом виде, а работа в общей системе координат: ты защищаешь интересы Башкирии, понимая общегосударственную повестку.
Яркий пример — история с заброшенными федеральными объектами. Их в республике много: здания, территории, которые годами не использовались, ветшали и, по сути, становились балластом. Республика была готова взять их на баланс, восстановить и дать им новую жизнь — под жилье, бизнес, социальные объекты. Но процесс передачи буксовал: нестыковки в данных, споры о полномочиях. Потребовалась пошаговая работа с Росимуществом — и на федеральном, и на местном уровне. Мы собирали статистику, уточняли перечни, буквально разбирали каждый проблемный случай. В итоге это вылилось в законодательные инициативы, которые помогли отладить механизм. Теперь он работает, а республика получает дополнительный ресурс для развития. Это и есть та самая работа сенатора: увидеть проблему на месте и найти для нее системное решение на федеральном уровне.
В последние годы мы видим усиление централизации управления и одновременно — риторику о поддержке регионального суверенитета. Это парадокс? Как в условиях этой двойственности Башкортостан может отстаивать свою уникальную экономическую повестку, особенно в сфере строительства и ЖКХ?
Здесь нет парадокса. Это две стороны нормального федерализма. Централизация нужна для решения общегосударственных, стратегических задач — от обороны до магистральной инфраструктуры. А региональная самостоятельность — это залог инициативы и ответственности на местах. Одно без другого не работает.
Что касается Башкортостана, наша экономическая повестка вытекает из реальных возможностей. У нас мощная промышленность, сильное сельское хозяйство. Но сегодня недостаточно просто производить сырье. Нужно создавать готовый продукт с высокой добавленной стоимостью здесь, в республике. Только так мы сможем удерживать налоги, создавать современные рабочие места и останавливать отток молодежи. Ключевое условие для этого — логистика. Мы активно работаем над развитием транспортных коридоров. Без современных дорог, железнодорожных узлов инвестор не придет. Ему нужно предложить не просто площадку, а готовое, связанное с рынками решение. Когда федеральные проекты и наши региональные инициативы совпадают, получается синергия, от которой выигрывают все.
Урбанизация и умные города — общемировой тренд. Какова, на ваш взгляд, конкретная роль Республики Башкортостан в этом процессе? Это лишь внедрение федеральных цифровых сервисов или у региона есть собственное видение, например, по развитию моногородов или созданию новых точек роста за пределами Уфы?
Умный город — это не про камеры и датчики, это в первую очередь про эффективность и комфорт для людей. Федеральные стандарты задают рамки, но наполнение должно быть своим. Наше видение в Башкортостане строится на нескольких принципах. Первый — энергосбережение. Современные системы учета и автоматики — это не просто технологии, а прямая экономия средств жителей. Второй принцип — прозрачность. Цифровизация управления домами нужна, чтобы каждый собственник видел, куда идут его деньги, и мог влиять на решения по содержанию общего имущества. И третий, ключевой принцип — это вовлечение людей. Без этого никакие технологии не работают. Мы внедряем контейнеры для раздельного сбора мусора, но параллельно идет большая работа с населением: разъясняем, показываем, вовлекаем школьников. В Уфе с этим проще, а в малых городах нужно больше времени и точечной работы, чтобы люди не просто услышали модное слово, а сами увидели выгоду и пользу для своего двора. Умный город начинается с ответственного отношения к своему подъезду и улице.
Программа капремонта — один из самых масштабных и социально значимых проектов. Но ее финансирование во многом завязано на взносах граждан. Что будет, когда программа завершится? Готовится ли новый федеральный закон, который закрепит механизмы долгосрочного содержания обновленного жилфонда?
Капремонт — это не финиш, а только начало. Самая большая ошибка — считать, что после него о доме можно снова забыть. Программа помогла привести в порядок тысячи домов, но теперь главное — не запустить их снова. Пока мы не воспитаем ответственного собственника, все программы будут давать лишь временный результат. Жильцы должны наконец осознать: бремя ответственности за общедомовое имущество лежит на собственниках жилья. Это они нанимают управляющую компанию, а не наоборот. Это они ставят ей задачи и контролируют исполнение. Бремя содержания общего имущества лежит именно на них. Система после капремонта уже предусматривает разные варианты. Собственники могут общим собранием увеличить взносы, если понимают, что это нужно для качественного обслуживания. В сложных случаях, особенно с ветхим фондом, можно передать дом муниципалитету, но тогда человек теряет право на приватизацию. Выбор всегда есть. Что касается нового закона, его принятие не самоцель. Сначала нужно, чтобы существующие механизмы заработали. А для этого нужны не новые нормы, а изменение сознания: от пассивного ожидания («кто-то должен») — к активному участию («это мое, и я отвечаю»).
Тарифы на ЖКУ растут опережающими инфляцию темпами. При этом качество услуг и прозрачность начислений часто вызывают вопросы у граждан. Не кажется ли вам, что текущая модель исчерпала свой социальный договор? Какие альтернативные модели финансирования отрасли рассматриваются в Совете Федерации?
Давайте начистоту: рост тарифов — это следствие роста цен на все: трубы, насосы, оборудование, индексации зарплаты слесарей и дворников. Если всего этого лишить, кто будет обслуживать сети? Они начнут рваться. Вопрос не в том, чтобы не повышать тарифы, а в том, чтобы люди понимали, за что платят.
Приведу простой пример. Бутылка воды 0,5 литра в магазине стоит в среднем 60 рублей. А кубометр холодной воды — около 35 рублей. Люди не сопоставляют эти цифры. Платить 35 рублей за кубометр кажется дорогим, а 60 рублей за пол-литра — нет.
Проблема в колоссальном разрыве между реальной стоимостью услуг и их восприятием. У нас нет запроса на альтернативные модели. Есть запрос на честность и прозрачность. Нужно показывать людям, на что идут их деньги. Если житель видит, что после повышения тарифа во дворе реально стало чище, а в подъезде — теплее, он будет относиться к платежу иначе. Любая кардинальная реформа, например прямая бюджетная поддержка вместо перекрестного субсидирования, ударит по карману в другом месте. Сломать не построить. Наша задача — не менять модель, а делать ее более эффективной и понятной для каждого.
Мусорная реформа в регионах столкнулась с серьезными сложностями. В Башкортостане также были протесты и вопросы к тарифам. Можно ли считать эту реформу успешной? Какой следующий этап — просто вывозить отходы на полигоны или в республике есть реальные планы по созданию современной перерабатывающей индустрии?
Если честно, реформу в части переработки я считаю проваленной. Да, базовые вещи наладили: контейнеры стоят, мусоровозы ходят по графику. Но на этом все и застопорилось. Главная проблема — невыстроенная цепочка «сбор — переработка». Люди сортируют мусор, а его потом сваливают в одну машину. Какой смысл? Доверие уничтожается на корню. В мире до 80% отходов пускают в дело, а у нас — по разным оценкам, от 12 до 46%. Это катастрофически мало. У нас в республике есть производства, которые готовы перерабатывать и пластик, и бумагу, и резину. Но нет отлаженной системы, чтобы это сырье к ним поступало. Нет понятных пунктов приема, где человек мог бы сдать вторсырье и получить за это хотя бы символические деньги, как это было в Советском Союзе и как это сейчас работает, например, в Стокгольме, где за сданную бутылку сразу дают чек для похода в магазин. Все упирается в логистику и экономическую целесообразность для бизнеса.
Планы по строительству мусороперерабатывающих заводов есть, они в разной степени проработки. Но без налаживания системы сбора эти заводы будут простаивать. Сейчас нужны не новый закон, а диалог бизнеса и власти и большая информационная работа. Необходимо, чтобы у людей была возможность легко и правильно сдавать отходы, а у предпринимателей — уверенность, что им привезут сырье, а не обещания.
Федеральный акцент — на темпах строительства, а жители жалуются на точечную застройку и низкое качество. Не пора ли сместить фокус со «сколько» на «как»? Какие нормы Градостроительного кодекса устарели?
Акцент уже смещается. Сейчас главный тренд — не точечная застройка, а комплексное развитие территорий. Это значит, что нужно строить не просто дом, а сразу целый район со всей инфраструктурой: дорогами, коммуникациями, социальными объектами — и обязательно с запасом прочности. Чтобы через три года не пришлось «бить себя по лбу» и все перекапывать. Что касается норм, их обновлением Минстрой и Госэкспертиза занимаются постоянно. Новые технологии и материалы оперативно вносят в справочники. Проблема не столько в устаревших нормах, сколько в их применении на местах. Точечная застройка — это чаще всего прерогатива и зона ответственности муниципалитетов. От качества их строительного блока, от их грамотной градостроительной политики зависит, будет ли в городе среда или просто набор разрозненных домов.
После перехода на эскроу-счета рынок стал прозрачнее, но и цены выросли. Не привела ли эта мера к сворачиванию массового строительства экономкласса и доступного жилья в малых городах Башкортостана? Как государство планирует стимулировать строительство не только в сегменте бизнес-класса в столице?
Эскроу-счета — это в первую очередь защита прав дольщиков, и с этой задачей механизм справляется. Да, он повлиял на стоимость, но проблема доступности жилья — более сложная, она упирается в общую экономическую логику. Каждый застройщик хочет зарабатывать. Сейчас, с окончанием эры льготной ипотеки, спрос снизился. Девелопер оказывается перед выбором: сокращать объемы или снижать цены. Но если строить меньше, себестоимость квадратного метра растет. Если снижать цену при растущей себестоимости — падает рентабельность. Получается замкнутый круг.
Новые технологии — это как раз один из инструментов разорвать этот круг. Они касаются не только премиум-сегмента. Энергосберегающие материалы или скоростные методы возведения помогают удешевить себестоимость для всех категорий жилья. Главная задача — не «напичкать» объект излишествами, а сделать его комфортным и экономичным в дальнейшей эксплуатации. Современные технологии как раз позволяют строить быстрее и в итоге дешевле, чем 20–30 лет назад. Стимулирование строительства в малых городах — это вопрос комплексный. Нужны точечные меры поддержки именно для местных застройщиков, возможно, развитие арендного жилья, чтобы создать стабильный спрос. Универсального решения нет, нужна адресная работа с каждой территорией.
Поступает информация о подготовке нового федерального закона, который должен упорядочить индивидуальное жилищное строительство. В чем его основная философия?
Основная философия — не ужесточение, а упорядочивание. Индивидуальное строительство — это хорошо, но оно не должно превращаться в хаотичную застройку в «чистом поле», без дорог, коммуникаций и социальной инфраструктуры. Задача — создать комфортные и предсказуемые условия для тех, кто уже живет в таких поселках или только планирует строиться.
Мы плотно работаем с Минстроем, в том числе над вопросом управления в коттеджных поселках. В городе уборка улиц и вывоз мусора выстроены по приоритетам: сначала — магистрали и социальные объекты, потом — дворы. В частном секторе эта система часто не работает. Нужен понятный механизм, кто и как должен содержать территорию, чтобы не получилось, что человек построил дом, а дорогу к нему не чистят всю зиму. Закон должен быть практичным. Например, четко рассчитать, сколько нужно контейнерных площадок на 100 домов, чтобы людям было удобно, но при этом тариф на услуги вывоза мусора оставался адекватным. Если поставить слишком мало площадок, мусор будут выбрасывать в овраги; если слишком много — стоимость услуги взлетит. Башкортостан — большая республика с разными условиями, и универсального шаблона здесь быть не может. Поэтому важно, чтобы закон давал рамки, но учитывал региональную специфику. Что касается сроков, их нельзя назвать заранее. Принять закон быстро — это не самоцель. Важно, чтобы он был проработанным и действительно решал проблемы, а не создавал новые. Государственное собрание — Курултай Республики Башкортостан активно участвует в этой работе, выступая с инициативами, ведь депутаты лучше всех знают потребности жителей региона.
В ЖКХ и строительстве остро стоит проблема кадров и нехватки молодых специалистов. Какие законодательные инициативы готовятся для стимулирования притока молодежи в эти отрасли?
Здесь не нужны новые законы. Вопрос решается экономическими, а не законодательными мерами. Все упирается в зарплату, а ее в ЖКХ формируют сами жильцы через тарифы. Часто люди хотят сэкономить и голосуют за низкие тарифы. Недобросовестные управляющие компании этим пользуются, предлагая цену ниже, но потом экономят на всем — на материалах и в первую очередь на зарплатах. Квалифицированный слесарь или сварщик не пойдет работать за 20–30 тысяч рублей. Молодой специалист, выпускаясь из колледжа, выбирает, где платят больше: на заводе или в управляющей компании. Выбор очевиден.
Система образования готовит кадры, техникумы оснащаются новым оборудованием. Но если в отрасли не готовы платить достойно, выпускники туда не придут. Раньше была дополнительная мотивация — служебное жилье. Сейчас такие инструменты тоже возможны, но ключ — в осознанном выборе собственников. Готовы ли они платить за качественные услуги и, как следствие, за хорошие зарплаты специалистам? Управляющая компания и дом должны прийти к общему знаменателю. Со строительством та же история, только там зарплаты определяет частный бизнес. Если компаниям нужны грамотные инженеры, они конкурируют за них на рынке труда, предлагая достойные условия. Сейчас из-за стагнации в строительстве спрос на кадры снизился, но в Башкирии ситуация лучше — у нас низкая безработица. А это значит, что рынок диктует свои условия, и компаниям приходится быть конкурентоспособными, чтобы привлечь людей.
Ужесточение требований к энергоэффективности, углеродный след — это уже не абстракция, а реальность. Насколько Башкортостан и его компании готовы к этому вызову? Планируется ли на уровне республики или централизованно вводить зеленые стандарты для нового строительства и модернизации ЖКХ?
В этом плане Башкортостан — один из передовых регионов. У нас сильная инженерная школа и много предприятий, которые уже активно внедряют принципы зеленой экономики. Яркий пример — АО «ПОЛИЭФ» в Благовещенске: там не только налажена глубокая переработка сырья, но и установлены солнечные батареи мощностью 4,5 мегаватта. Строятся новые производства замкнутого цикла. Это не дань моде, а экономическая целесообразность и ответственность.
Что касается законодательства, базовые зеленые стандарты уже есть, и пока мы не видим в них серьезных пробелов. Дополнительного тотального регулирования не требуется. Государство задало правила игры, ввело, по сути, экономические стимулы, например плату за углеродный след. Предприятиям теперь выгоднее внедрять ресурсосберегающие технологии, чтобы снизить эти затраты, чем платить по повышенным тарифам.
Поэтому все работает именно так, как и должно работать в рыночных условиях. Не из-под палки, а исходя из здравого смысла. Компании сами заинтересованы в энергоэффективности — это прямая экономия. А экологические инициативы вроде высадки деревьев на территории заводов становятся частью корпоративной культуры. Дальше — вопрос развития этих практик и тиражирования лучшего опыта.
Если бы вам нужно было определить единственный ключевой приоритет для Башкортостана на ближайшие пять лет, который определит его будущее развитие в сфере ЖКХ, строительства и городской среды, что бы это было?
Если говорить о ключевом приоритете, то это не какая-то одна прорывная стройка или технология. Самый главный стратегический вызов — это формирование ответственного отношения к городской среде. Со стороны власти это продолжение планомерной работы: та же программа замены лифтов, с которой мы идем в числе первых в стране, развитие инфраструктуры. Но настоящий прорыв произойдет только тогда, когда собственники жилья осознают свою роль. Поэтому приоритет — это двусторонняя ответственность. Государство выполняет свои обязательства, инвестирует, создает правила. А гражданин понимает, что он не просто жилец, а хозяин своего дома, двора, района. Пока мы не изменим это самосознание, все программы, будь то капремонт или умный город, будут давать лишь частичный результат. Что касается законодательных барьеров, здесь нет ни одного закона, который мешает. Есть постоянная, рутинная работа по донастройке существующих механизмов: по ИЖС, по управляющим компаниям, по капремонту. Задача Совета Федерации — делать эти законы более четкими, практичными и понятными для людей, чтобы они работали на земле, а не создавали новые бюрократические препоны.
Главный барьер — это не какой-то конкретный документ, а разрыв между буквой закона и готовностью людей активно его применять в своей жизни.
Пока человек не поймет, что контейнерную площадку или чистый подъезд он должен требовать в первую очередь от себя, а уже потом от управляющей компании, мы будем топтаться на месте. Вот у человека есть дача и машина. Он за ними следит, потому что это его имущество. А многоквартирный дом — это такое же его имущество, и отношение должно быть аналогичным.