Каждый из нас по-разному воспринимает благотворительность. Для одних помощь нуждающимся — это поиск смысла, для других — эмоциональное удовлетворение, а третьи заботятся о репутации. Молодые уфимские рестораторы — о своих способах творить добро.
Как вы относитесь к благотворительности?
Б: Благотворительность нужна для каждого человека. Я верю, что, если отдаешь, Бог тебе возвращает больше.
В: Во мне всегда жила потребность помогать, спасать, защищать. Но все индивидуально, каждый самостоятельно принимает такое решение.
Какие благотворительные проекты поддерживает ваша компания?
Барыш: Мы поддерживаем детский дом, где Вита участвует в проекте наставничества, оказываем адресную помощь инвалидам, в том числе детям-сиротам. Помогаем детям, потерявшим отцов в зоне СВО, а также кошачьим приютам — и не только в России, но и в Турции.
В: Мы поддерживаем благотворительные фонды, которые оказывают в основном адресную помощь. Это в том числе и частные проекты, которые помогают детям и взрослым с различными заболеваниями. Также помогаем фондам поддержки животных. Недавно я рассказывала в соцсетях о своем визите в приют для кошек.
По-вашему, благотворительность должна оставаться «тихой» или же рассказы о добрых делах способствуют увеличению числа таких поступков среди предпринимателей?
Б: Мы убеждены, что, помогая другим, ты получаешь взамен гораздо большее благословение. И дело не только в деньгах, а в том, что человек ощущает поддержку. В исламе есть правило: левая рука не должна знать, что дает правая. Но сегодня о благодеяниях нужно говорить, потому что окружающие люди перенимают эту практику и получают стимул для совершения добрых дел. Есть предприниматели, для которых благотворительная деятельность нужна для рекламы. Мы не поддерживаем такие поступки. Потому что мы сами честно и открытоведем благотворительную деятельность в отношении и людей, и животных.
В: Мы в LULU Group предпочитаем говорить о добрых делах вслух, чтобы как можно больше людей узнавало о возможностях помочь, о различных формах благотворительности. О проекте «Наставничество» практически никто не знает. Каждый, кому я рассказываю, что я наставник ребенка из детского дома, искренне удивляется, что подобное возможно, и говорит о том, что это интересно. Многие боятся, думая, что это форма опеки, когда человек берет на себя что-то вроде пожизненной финансовой и юридической ответственности за ребенка. Но на самом деле это не так. Я убеждена, что рассказывать о добрых делах — это своего рода стимул, напоминание о том, что важно заботиться не только о близких, но и о «дальних», тех, кто нуждается в поддержке. В этом я не вижу ничего предосудительного. Напротив, нам нужно чаще говорить о прекрасном, напоминать себе, что мы всеБожьи создания, и стремиться к возвышенному. Живя в своем уютном мирке, мы часто не замечаем чужой боли.
Вита, как вы пришли к участию в проекте наставничества?
С детства я мечтала заботиться о животных и стать ветеринаром, но позже увлеклась медициной и планировала поступать в медицинский вуз. Мне всегда была важна благотворительность, и я думала об удочерении ребёнка из детдома. Однако, понимая трудности родительства, я сначала сконцентрировалась на развитии семейных ресторанных проектов. Затем я узнала о проекте наставничества для сирот 12–18 лет, который помогает подросткам социализироваться через взаимодействие с наставниками. Стать наставником можно после специального тренинга и собеседования. Этот проект поддерживает идею, что людям важен не только материальный вклад, но и эмоциональная поддержка.
Как вы узнали о проекте?
Из социальных сетей. На страничке фонда «Наши дети» была размещена информация о проекте «Наставничество». Деятельность фонда предполагает различные виды поддержки: помощь малышам из дома малютки (няни, так называемые «больничные мамы»), материальную помощь (как адресную, так и в виде фандрайзинга для конкретных проектов). Я подумала, что проект «Наставничество» — это потрясающая возможность ближе познакомиться не только с ребятами из детских домов, но и с системой благотворительности.
Были ли у вас какие-либо страхи? Если да, то какие именно?
Были страхи, что я не справлюсь. Предрассудки, что дети из детского дома — это люди со множеством психологических травм и проблем, опасения, что мне придется искать своего подопечного подростка по ночным клубам и злачным местам. Сначала я думала, что это станет серьезным испытанием, но на деле мои подопечные оказались прекрасно воспитанными и образованными девочками. Возможно, мне просто повезло, но никаких проблем с зависимостями я не заметила. Общение всегда было уважительным, а их стремления — достойными: образование, профессия и личностная реализация стояли на первом месте.
Как вы считаете, что самое сложное в роли наставника?
Самое сложное — справляться с эмоциональными качелями, ведь это все-таки подростковый возраст, время пубертата и гормональной перестройки. К тому же этот период важен для сепарации, отделения от родителей ради взросления. Наставнику приходится брать на себя часть роли родителя, и в моменты, когда возникают бунтарские проявления или поведение, которое могло бы обидеть взрослых, мне было непросто сохранять спокойствие. Особенно тяжело, когда сталкиваешься с неблагодарностью, сложно удержаться от желания опустить руки. Любой родитель знаком с такими проявлениями детской неблагодарности, подобное случается и в паре «наставник — подопечный».
Какую проверку проходят участники программы?
Перед получением статуса наставника необходимо пройти обучение, состоящее из трех-четырех встреч. На этих тренингах будущих наставников знакомят с основами психологии детей из детских домов, объясняют возможные травмы, рассказывают о запретных темах, которых стоит избегать. Также обсуждают цели самих участников и причины, подтолкнувшие их к участию в проекте. Наставник должен понять, для чего он пришел. Далее с каждым из них проводят индивидуальное собеседование, в результате которого принимается решение, подходит кандидат или нет, и определяется пара «наставник — подопечный». Это удивительно, но все наставники в проекте похожи на «своих» детишек.
Вы сами выбирали подопечных или организаторы рекомендовали их вам?
Подопечных подбирают исключительно психологи фонда. На тот момент, когда я принимала участие в проекте, было два специалиста-психолога. С подопечными предварительно не знакомят, первая встреча проходит индивидуально, и это очень волнительно.
Возникало желание все бросить?
Да, у меня иногда появлялось такое желание, особенно когда казалось, что между нами нет искренности. Это вполне естественно, когда сталкиваешься с неблагодарностью или ощущаешь, что тебя используют в каких-то ситуациях. Но всегда нужно уметь брать себя в руки, потому что сдаться и все бросить — это самое простое, что можно сделать. Куда сложнее — идти дальше, искать пути решения, точки соприкосновения, налаживать взаимоотношения. И, слава богу, в подобных ситуациях нам с детьми удавалось понять друг друга и устранить недопонимания. Спасибо им за это, кстати говоря, потому что не только я научила их чему-то, но и они меня.